Бондарев выбор анализ. Бондарев выбор

В романе Юрия Бондарева «Берег» (1975) центральная проблема, поставленная автором, — пробле-ма этическая. Вопрос, волнующий Бондарева, особенно актуален в момент напряженной борьбы за разрядку и мирное со-существование двух общественных систем. Ю. Бондарев смело «ввязывается» в острый идеологический спор, иду-щий сегодня между «Востоком» и «Западом», но пози-ция его в этом споре меньше всего продиктована жела-нием автора воплотить в художественных образах общепринятые истины. «Я искал суть в постоянной неудовлетворенности, — говорит сам с собой герой ро-мана — писатель Никитин, — задавая себе вопросы о двоякости истин (а как раньше сияли они простыми и четкими символами!..), о противоречивости самой жиз-ни, которая не стала добрее и проще...»

Этот спор идет в данном случае вокруг вопроса о том, чем определяется человечность и что такое гуманизм подлинный, в отличие от гуманизма отвлеченного, столь характерного для либерально-буржуазного мировоззре-ния Запада. Надо ли добавлять, что в атмосфере расту-щей бездуховности, все большей власти вещи и матери-альных ценностей над человеком, вопрос о том, какими должны быть духовные ценности человека, в чем подлин-ная человечность, над которым задумывались Тендряков, Бондарев и другие советские писатели, приобретает совершенно исключительное значение.

Читая роман «Берег», невольно сопоставляешь поста-новку вопроса Бондаревым с той, которая столь четко ложится в основу всех без исключения романов и пове-стей Гр. Грина — художника с мировым именем. Фило-софская основа всего, что написано Грином, — абстракт-ный гуманизм, представление о человечности, неизмен-ной при всех обстоятельствах. Эта точка зрения, выступающая в его произведениях, в высшей степени типична для этической позиции даже лучших представителей буржуазной интеллигенции Запада.

Название романа Бондарева продиктовано философ-ским замыслом: в нем то сближаются, то отталкиваются два берега и два временных плана — время сегодняшне-го дня и время второй мировой войны, «берег» свой — отечественный — и «берег» зарубежный. Под конец ро-мана начинает звучать и другой мотив, до конца, впро-чем, не раскрытый, берег жизни и берег смерти. С одной стороны, автор многократно подчеркивает «двоякость истины» — ее сложность и многогранность, с другой — утверждает нравственные ценности, которые бережно охраняют лучшие люди социалистического мира.

Действие в романе развертывается в двух временных планах и сочетает в себе два сюжета, как бы тесно они между собой ни были взаимосвязаны. Нити этих двух сюжетов переплетаются в судьбах главного героя — Ва-дима Никитина — известного советского писателя и Эм-мы Губер — состоятельной вдовы, владелицы западно-германского издательства, пригласившей его в ФРГ.

Встречаясь с Эммой Губер на официальных приемах и диспутах в ФРГ и узнав в ней ту немецкую девушку, с которой его связало двадцать шесть лет назад молодое и искреннее чувство, Никитин уходит мыслями в дале-кое прошлое и восстанавливает в памяти кусок за кус-ком те последние дни войны, которые столкнули его с Эммой. Так встречаются, переплетаясь, две эпохи —

последний год второй мировой войны и современность, два плана жизни главных героев — Никитина-лейтенан-та и Никитина-писателя, юной немецкой девушки Эммы и влиятельной и богатой обитательницы Гамбурга гос-пожи Губер.

Память Никитина хранит разные поступки разных людей, и поступки эти для Бондарева не только мате-риал для решения характеров, но и точки этического от-счета.

В «наплывах», передающих эти воспоминания, перед читателем проходит не только пережитое некогда моло-дым лейтенантом Никитиным и совсем еще юной девуш-кой, но значительные и дающие повод для больших фи-лософских обобщений эпизоды последних недель Отече-ственной войны, проходящие на оккупированной немец-кой территории и рисующие отдельных представителей Советской Армии в исключительно сложных условиях и обстоятельствах.

Лейтенант Никитин и его боевые товарищи, находя-щиеся на отдыхе в доме, принадлежавшем родителям Эммы, оказываются внезапно лицом к лицу с неразору-жившимся, хотя и разбитым уже врагом. Война практи-чески закончена, но вскипает еще на немецкой террито-рии в отдельных вылазках фашистов против армии по-бедителей. Одна из таких вылазок, обернувшаяся траги-чески для лучшего из друзей Никитина и замечатель-ного офицера дивизии — лейтенанта Княжко, рисуется Бондаревым через воспоминания Никитина. Описание этой стычки, а главное, поведения в ней и после нее раз-личных офицеров и солдат отряда и дает повод или со-ставляет как бы исходную точку для рассуждений Бон-дарева о высшей нравственности и подлинной человечно-сти, о том, в чем состоит подлинный гуманизм.

Подвиг лейтенанта Княжко, погибающего от пули озверевшего фашиста в тот самый момент, когда он, же-лая предотвратить бессмысленное кровопролитие, идет навстречу врагу, засевшему в лесной хижине, трусливое поведение циника и приспособленца Меженина, факти-чески спровоцировавшего этот выстрел, события, кото-рыми завершается боевой инцидент, — все это дает по-вод для нравственного суда Бондарева над разными людьми и их, продиктованными разными обстоятель-ствами, поступками. Не комментируя прямо изображае-мые события, Бондарев тем не менее явственно дает понять читающему, что лейтенант Княжко и сержант Меженин не просто отдельные личности, отдельные ха-рактеры, но два полюса поведения и взгляда на мир. И недаром вокруг каждого из них группируются разные люди. Один — Княжко, составляющий идеал Никитина, притягивает к себе лучших солдат и офицеров дивизии, другой — насильник, лжец, мелкий эгоцентрик, уже на войне умудряющийся делать свои нечистоплотные дела спекулянта, — если и не встречает сочувствия большин-ства, то представляет опасность и соблазн для малодуш-ных.

Оба плана неразрывно переплетены, и план «сего-дняшний» определяется «вчерашним». Писатель Ники-тин, ведущий дискуссию по эстетическим и этическим вопросам с немецким журналистом и критиком Дицма-ном, тот же Никитин, вступивший в спор с сопровождаю-щим его в ФРГ писателем Самсоновым — человеком узким и догматичным, — это тот же лейтенант Никитин, который двадцать шесть лет перед тем, защищая правду, выстрелил в сержанта Меженина. Эпизоды последних дней войны, описанные в «наплывах», объясняют и под-готавливают восприятие эпизодов «основной» части сю-жета.

Драматическая встреча Эммы Губер и Никитина, всколыхнувшая не только прошлое чувство, но и обстоя-тельства, при которых оно родилось и окрепло, оказы-вается в романе мостом, соединяющим прошлое и на-стоящее, последний год войны и современность. Фило-софская мысль Бондарева развивается на сближении двух берегов — мира отечественного и иностранного, мира сегодняшнего и давнего.

В романе не прекращается философский спор, ста-вятся и решаются в разных ракурсах и ситуациях вопро-сы бытия и поведения человека. Они решаются тогда, когда Никитин говорит на дискуссии, передаваемой по телевидению Гамбурга, о своем понимании двоякости истины; они заостряются, когда в спор с ним вступает его соратник и соотечественник Самсонов; они приобре-тают лирическую интонацию, когда Никитин прощается с Эммой на аэродроме. Но особую остроту философский спор в романе все же приобретает в «наплывах», поскольку именно здесь, на материале эпизодов, имевших место в прошлом, писатель аргументирует средствами художественного воспроизведения свою концепцию того, каким должен быть человек, какими этическими качествами определяется положительная личность, в чем зло и в чем добро, в чем сущность подлинного гуманизма, который отстаивает Никитин сегодняшнего дня и отстаи-вал Никитин дня вчерашнего.

Хотя роман «Берег» содержит немало трагических мотивов и эпизодов и кончается смертью главного героя, в нем нет ни того отчаяния, ни той безнадежности, кото-рые столь характерны для множества философских произведений различных жанров, выходивших за последние десятилетия на капиталистическом Западе.

Прощаясь с Вадимом Никитиным на аэродроме в Гам-бурге, Эмма, пронесшая через долгие годы свое большое чувство к нему, ощущает, что это прощание последнее, хотя и не может еще знать, что часы любимого ею человека сочтены. Вадим Никитин, поднимаясь по трапу, еще не знает, что жизненные силы его, истраченные на фрон-тах войны и в последующие годы, пришли к концу и его ждет переход «на другой берег». Но жизнь, по мысли Бондарева, продолжается, и в ней должны победить та-кие люди, прообразами которых были Княжко и Ники-тин.

Ф. Кузнецов в рецензии на роман Бондарева заме-тил, что «Берег» не мог быть написан сразу после окон-чания войны. Уровень осмысления войны и мира шире того, который характеризовал литературу не только два-дцать, но даже десять лет назад. «Берег» Бондарева — произведение большого диапазона и произведение по своему характеру чрезвычайно типичное для романа фи-лософской тенденции, порожденного нашей эпохой.

Роман Бондарева вызвал оживленную дискуссию в советской критике. Было высказано много разнообраз-ных суждений по различным вопросам. В одних рецен-зиях и статьях роман в целом оценивался положительно, в других одни его стороны вызывали удовлетворение и похвалу, другие осуждались. Но прав был критик Л. Финк, сказавший на обсуждении книги, организован-ном журналом «Вопросы литературы», что в романе «Берег» Бондарев создал синтезирующий, философский роман.

Н. Буханцов

Уже на первых страницах нового романа Юрия Бондарева «Выбор» мы отчетливо ощущаем напряженный драматизм повествования, замечаем мучительную одержимость главных героев неизменно выверять истинно нравственные ценности человеческого бытия крутым военным лихолетьем. Да, роман предельно наполнен социально-нравственным дыханием, пафосом высокой гражданственности. Да, роман отличается настойчиво углубленным психологизмом героев... Именно эти отличительные качества мы видим и в самой сюжетной архитектонике, и в раскованном ритме повествования, и в контрастно-драматических столкновениях двух жизненных позиций, двух недюжинных характеров героев. Но есть и еще одна примечательная особенность: как и в романе «Берег», в «Выборе» Ю. Бондарев прочно и психологически убедительно сумел «выстроить» идейно-художественный мост, органично соединяющий кипучую нашу современность с немеркнущей правдой суровой войны. Оттого и дела, и мысли, и поступки бондаревских героев, как правило, неизменно проходят по этому непреложному мосту.

Каждый раз, когда читаешь бондаревские картины боя, эпизоды жарких схваток с озверелым врагом, кажется, что это ты сам задыхаешься в пороховом дыму батареи, воочию видишь приближающиеся танки со зловеще-белыми крестами на башнях, слышишь гулкий стук крупнокалиберных пулеметов, замечаешь серые фигуры немецких автоматчиков, глохнешь от адского грома орудий и лязга танковых гусениц, до удушья в груди вживаешься в смертельное мгновение боя, который насквозь, от земли до неба, пропитан сизой гарью и запахом крови, и ты в глубине души не перестаешь удивляться нечеловеческой стойкости и мужеству советских солдат.

Зримость батальных сцен достигается писателем не только психологическим проникновением в мир души героев, но и тем умением прозаика графически четко и напряженно нарисовать перед взором читателя панораму боя, в котором сочетается пронзительно реалистическая детализация с движением всего хода событий, с неповторимым хаосом звуков и запахов сражения...

Даже, казалось бы, в чисто обыденных, второстепенных делах для писателя неумолчно живут раскаты военного грома. Васильев случайно проходит по старому московскому переулку, где строители разрушают ветхие постройки, и ему снова представляется незабываемое: «Плотный звук стального шара, разбивающего остаток фасада, походил на удары танковых болванок в кирпичную стену (так было раз в Каменец-Подольском, возле крепости, когда пошли в атаку немецкие танки)...»

Идейно-художественную основу романа «Выбор» составляет вечно волнующая проблема истинного и ложного смысла человеческой жизни, выбора человеком своей судьбы, своего настоящего и будущего. Остроту, драматическую напряженность ситуаций в романе определяет резкая сшибка, столкновение двух, контрастно противопоставленных судеб героев, двух близких еще со школьной скамьи друзей, в прошлом молодых лейтенантов-артиллеристов, которых штормовые волны военного прибоя круто бросили в разные стороны, на разные социально-нравственные материки жизни.

Минули годы. Прошумели свежими ветрами забот и мирных радостей целые десятилетия с тех трагических и памятных событий, когда Владимира Васильева и Илью Рамзина разлучил неравный и жестокий ночной бой с противником, когда сам Васильев, чудом уцелевший, сообщил матери Ильи о гибели ее сына... Но оказалось, что Илья жив. И Васильев встречается с ним в Венеции, будучи в загранкомандировке. Как могло такое случиться? Как и какой ценой выжил Илья?.. Почему не дал о себе знать даже родной матери?..

С первых минут их нежданной встречи Васильев пытается понять Илью, найти ответы на его загадочное исчезновение в ту роковую летнюю ночь. Он вглядывается в нынешнего седовласого Илью и невольно сравнивает его с тем, решительным и молодым лейтенантом: «...Этот иностранец был Илья, с вроде бы прежней опасной и пристальной чернотой прищуренных глаз на коричневом, должно быть, загорелом лице, но Илья не свей, не близкий с детства, а вторичный, подмененный, проживший в неизвестной дали целую непонятную жизнь, как на другой планете». И безутешно, обреченно скажет потом этот Илья: «Моя великая родина меня давно похоронила...» И тут же сухо, твердо пояснит, как бы тем самым оправдываясь: «Тогда я зубами и ногтями держался за жизнь». На немой вопрос Васильева о дне сегодняшнем уныло качнет головой: «Сейчас я ценю свою жизнь не дороже ломаного гроша...»

Уже в подобных фразах, по существу, рельефно проступают главные контуры судьбы человека, покинувшего Родину, выжившего физически, но оставшегося мертвым духовно. Позже, узнав некоторые подробности жизни Ильи, Васильев снова и более определенно придет именно к этой краеугольной мысли: «...Этот Илья, со вкусом одетый в великолепный костюм, тщательно выбритый, даже красивый, но он уже мертв...»

Его душа разъедена безверием, безысходностью; он искренне убежден, что правда дается человеку как тяжкое и ненужное наказание. «Надежды давно умерли, как и боги...» - делает вывод Илья из опыта своей прожитой жизни. В отличие от Васильева, твердо верящего в здравый смысл, сознающего, что «не красота спасет мир, а правда равной неизбежности и понимания человеческой Хрупкости каждого», Илья Рамзин, наоборот, уверовал в то, что мир держится на жестокости, кровавых грехах и обмане, а поэтому надо жить вне его забот, вне политики... «Я - колобок...» - иронизирует он.

Страницы, посвященные описанию подобного рода суждений, достаточно резких противопоставлений двух взглядов на мир, освещены проникновенным авторским пристрастием, граждански высоким стремлением глубоко, философски аргументированно и жизнью испытанными критериями осмыслить поступь истории, ее гористые перевалы, извилистые дороги человеческого бытия, определить священные идеалы времени. Для Ю. Бондарева одним из таких нетленных идеалов становится в романе горькая и яростная память о войне, о сверстниках, беззаветно отдавших свои жизни во имя свободы Родины. Вот почему, разговаривая с Ильей о праведном суде, Васильев прямо спросит его: «Ну, а погибшие в конце концов! Или все забыто?..» И Илья ответит: мол, перед ними вины его нет. Но так ли это? Память снова переносит Васильева в те огневые мгновения...

Илья приехал в Москву и встретился с постаревшей в страданиях матерью. Однако встреча эта обернулась для него тяжким испытанием, возмездием за сбой корыстный выбор: «Почему же ты, Ильюша... так мог... так долго?..» - как окончательный приговор произнесла тихо и рассудительно Раиса Михайловна, увидев сына. И сколько скорби и равнодушия уловил Илья в ее голосе!.. И понял: нет ему прощения. Нет и не будет... Да и сама жизнь отныне потеряла для Ильи всякий смысл и интерес. Посмертным его завещанием останется одна просьба к Васильеву: сделать так, чтобы его, Илью Рамзина. похоронили на каком-нибудь московском кладбище. На похороны Ильи приехала на машине и Раиса Михайловна, но она не вышла к свежей могиле сына...

Роман Ю. Бондарева многопланов, многопроблемен. И в этом нетрудно убедиться, когда задумываешься над сложной, не лишенной серьезных жизненных напастей судьбой талантливого художника Васильева, его взаимоотношениями с женой Марией, в юности любившей Илью и сегодня оставшейся к нему по-прежнему неравнодушной. Не менее колоритно выписан близкий друг Васильева, художник-график Лопатин - фигура удивительно деятельная и одержимая, а также молодящийся режиссер Щеглов, в характере которого начисто отсутствуют понятия нравственной цельности, патриотических чувств и гражданского самосознания. Его хитросплетенные сомнения, его брюзжание на все вокруг, как липкие паучьи сети, захватывают на время сознание дочери Васильева Виктории, пагубно влияя на формирование ее характера.

Центральным образом романа писателем не случайно избран художник Васильев, не только умеющий оригинально мыслить красками на полотнах, но и выросший человеком, которому свойствен гибкий философский склад ума, неуемное стремление докопаться, дойти до первозданного понятия таких основополагающих истин бытия, как ложь и правда, жестокость и человечность, верность и предательство, безрассудство и разумное начало жизни... Профессиональная зоркость позволяет ему точно фиксировать, запечатлевать в поле зрения наиболее значительные и важные явления и черты в характере окружающих его людей.

Психологически верно, волнующе и художественно зрело сумел Ю. Бондарев передать ощущение Васильевым своего кровного единства с горестями и надеждами своих современников, своего народа, с несказанно прекрасной и мужественной Родиной. В одной из сцен романа, когда навстречу ему двигалась похоронная процессия, «...Васильев вдруг испытал такую родственную, такую горькую близость с этим потрясенным светловолосым парнем, с этой некрасивой, дурно плачущей молодой женщиной, со всеми этими обремененными авоськами людьми на дороге, как если бы он и они знали друг друга тысячи лет, а после в гордыне, вражде, зависти предали, безжалостно забыли одноплеменное единокровие, родную простоту человечности...»

Подобное осознание проникновенного единения герой Бондарева открывает в себе не только в возвышенном чувстве «к извечной нежной красоте природы» родимого ему края, но и - что особенно ценно и значительно! - в сопричастии к судьбам рядом живущих людей... А разве не в святом чувстве к Родине, к печали и радости народа, в отношении к материнскому лику земли своей и таилась, созревала художественно высвеченная писателем социально-нравственная напряженность разности решающего выбора личной судьбы в годину тяжких испытаний Владимиром Васильевым и Ильей Рамзиным?..

Нет сомнения в том, что наша критика еще не раз обратится к разговору о проблематике, о стиле и характерах героев нового романа Ю. Бондарева «Выбор», который своим идейно-художественным настроем обращен не только в героическое и трудное прошлое народа, не только затрагивает нравственно-философские аспекты непростой современной действительности, но и пристально освещает горизонты будущего.

Ключевые слова: Юрий Бондарев,критика на творчество Юрия Бондарева,критика на произведения Юрия Бондарева,анализ произведений Юрия Бондарева,скачать критику,скачать анализ,скачать бесплатно,русская литература 20 в.

Ещё юношей главный герой Илья решил стать сильным бойцом. Он делает для этого всё, но тут начинается война, он попадает на фронт. Приходится терпеть отступление, глупость командира… Их батарею окружают немцы, Илья стреляет в командира, который их погубил, а пленные попадают в немецкий лагерь, где доносят друг на друга. Илью объявляют без вести пропавшим, а он попадает за границу, женится, избегает русских. Случайно встретив одноклассника, Илья решается навестить мать в России, а та прогоняет предателя.

Роман о сложности выбора. Конечно, важно воспитывать из себя бойца, заниматься спортом, развивать дух, но нужно думать и о сердце, чтобы оно помогло сделать верный выбор.

Действительно, Илья Рамзин осознано занимается борьбой, развивает дух. С началом войны он попадает в артиллерийское училище, оттуда – скорей на фронт. Первые годы оказались особенно тяжелыми и унизительными для армии, для каждого солдата.

Особенно сильна сцена встречи с седой матерью, которая столько плакала без него. За тридцать лет – ни строчки, а теперь он привёз ей «заграничные деньги» как оскорбление. Понимая, что сделал неверный выбор, герой решает покончить с собой.

За этот роман Юрию Васильевичу перед Перестройкой присуждена государственная премия.

Картинка или рисунок Выбор

Другие пересказы и отзывы для читательского дневника

• Краткое содержание Последний дюйм (Отец и сын) Олдридж

  Бен был хорошим летчиком и, налетав за свою жизнь много тысяч миль, он все еще испытывал удовольствие от полетов. Долгое время он проработал в Канаде, затем в Саудовской Аравии в нефтеэкспортной компании, которая вела разведку нефти по побережью Египта.

• Краткое содержание Натали Бунина

  С первых страниц произведения перед нами предстает юноша по имени Виталий Мещерский, который прибыл в отчий дом на каникулы. Во время своего отдыха он поставил себе цель найти себе девушку,однако отношения протекали

• Краткое содержание Гоголь Портрет

  Чартков – человек, который живет весьма бедно, и каждый его следующий день – это мысль о том, где взять деньги и как прожить этот день, как можно экономнее. Чартков ничем особенным не выделяется, но у него есть способность к рисованию картин

• Краткое содержание сказка Лисичка-сестричка и волк

  В далеком краю жили дед да бабка. Одним прекрасным днем дед на повозке поехал на рыбалку, наловил рыбы и по дроге домой по среди пути, лиса лежит

• Краткое содержание Мопассан Пышка

  В Руане живет девушка с прозвищем Пышка. Она имеет кругленькие формы. Несмотря на полноту Пышка очень привлекательна и вокруг нее постоянно крутятся кавалеры. Пышка известна своим легким поведением

Где найти краткое содержание Выбор Ю. В. Бондарев? Конкретно "Выбор".Нигде не могу найти…

1. Проблему выбора, который встает перед человеком всю жизнь, писатель освещает на страницах романа. История начинается со Второй Мировой Войны и заканчивается рассуждениями советских интеллигентов 1970-х годов.

   Герой книги занимается спортом, борьбой, закаливанием, воспитывает в себе свободолюбивого человека, чтобы не стать униженным другими. Когда началась война, Илья Рамзин был молод. Попал в артиллерийское училище, оттуда на фронт. Самые первые бои советские войска проигрывали, отступали. Попав в окружение, Илья старался вывести орудия, хотя бы по частям. Но глупые и недальновидные приказы командира погубили всю батарею. Обвинения в трусости подтолкнули Рамзинак отчаянным поступкам. Окруженный фашистами, Илья стреляет в командира, но сам застрелиться не успевает. Потом был плен. В лагере для военнопленных ему предлагали вступить в ряды Власовцев или в иностранный легион, он отказался. Его мучает совесть за прошлые поступки. Рамзин оказался не готов к клевете и оговорам, которые окружают его на войне и в плену. Застрелить своего командира это подвиг в глазах фашистов.

   Прошло 30 лет с тех дней. Рамзин встречает своего одноклассника Васильева, художника, в Венеции. Все эти годы Илья считался пропавшим без вести. Мать его искала, Рамзин никому не писал, держался от русских подальше. Женился на немке, уже овдовел, сын жил в Мюнхене. Илье очень хочется увидеть мать.

   Когда Рамзин приехал в СССР, мать встретила его холодно. Старушка считала его предателем. Илья не смог выдержать такой встречи. Вместо обретения душевного покоя Рамзин чувствует разочарование. Он больше ничего не хочет и решается на самоубийство.

   В компании интеллигентов (Щеглова, Лопатина) Васильев рассуждает о выборе в нашей жизни, который предоставляется каждому, но не всякий делает верный шаг. Каждая ошибка остается болью в душе. Люди несовершенны, но поддаваться пессимизму тоже нельзя. Без реальных дел, без любви, плывя по течению, человек теряет смысл жизни. В любой ситуации нам дается право выбора. Даже на войне.

2. Каким был Илья Рамзин в начале войны? Что привело его к потере связи с Родиной? Юный, сильный, решительный, подчиняющий своим горячим и опасным блеском черных насмешливых глаз, Илья в школьные годы занимался гимнастикой, самбо, обтиранием снегом, чтобы не быть униженным силой других. Вместе со своим другом Володей Васильевым хотел пойти на фронт добровольцем. Но из-за юного возраста его не взяли и послали на девять месяцев в артиллерийское училище. После училища он попадает на фронт.

   Характер Ильи Рамзина проявляется в обращении с Лазаревым. Несмотря на то, что Лазарев мерзавец, все же во взаимоотношениях с ним Рамзин слишком прямолинеен. Он утверждал, общаясь с Лазаревым, властную, не сомневающуюся силу командира батареи, чьи обязанности выполнял. Так же, как позднее с ним поступят капитан Пужавин и майор Воротюк. Когда батарею Рамзина окружили немцы, майор Воротюк оставил участок оголенным, не прикрыв батарею ни взводом, ни отделением пехоты. Несмотря на это Воротюк обвинит Рамзина в трусости: А я-то считал, что вы погибли как герой! Расстреляли все снаряды и погибли под гусеницами танков, но не ушли. Не драпанули! Ах, трусы, трусы! Лазарев не гнушается лжи, заявляя, что их батарея не отступила бы, если бы комбат не приказал, и что комбат с бабой ночку проамурил, потому и проворонил врага. Чудовищную клевету Лазарева понимают все. В состоянии ожесточенности, желания мстить Илья Рамзин всадит две пули в Лазарева, одну прибережет для себя, но попадет в плен.
   Спустя 30 лет после войны Рамзин готов платить по счетам: За то, что не вернулся, а теперь возвращаться поздно. За то, что не подох в плену, не захлебнулся в дерьме, как сотни других русских за границей Но у Власова не служил. Хотя вербовали в Заксенхаузе. В иностранном легионе не воевал. В военных преступниках и карателях не числюсь
   Каков же Илья теперь? Васильев увидел в Венеции седого, несколько изысканного иностранца в безукоризненно сшитом костюме. . Его мучает одно испепеляющее желание побывать на родине, увидеть мать. И он делает свой последний выбор самоубийство.Мечта Рамзина сбывается он приезжает на родину и встречается с матерью Ему уже никто не может помочь ни деньги, ни ж Кто же виноват в этой трагедии? Сам человек. Выбор между жизнью и смертью Рамзин сделал потому, что прошел через раскаяние, через наказание совестью. Рамзин в трудной ситуации не сумел превозмочь себя, свою личную обиду. Он позволил одержать верх желанию мести, озлоблению, которые завели его слишком далеко. Интересно, что в момент столкновения Ильи с Воротюком Васильев сказал, что с женщиной ночью был не Рамзин, а он. В тот момент Василев сознавал необходимость истины не зависимо ни от чего, от одной мысли, что может предать Илью, прошлое, Москву, школу, все между ними, поэтому согласился даже на собственный позор. Рамзину подобная мысль о предательстве самого дорогого не приходила в голову, а собственный позор он простить не мог. Проблема нравственного выбора не единственная проблема романа. В романе даются раздумья Васильева о своей жизни, о добре и зле, истине, счастье. Очень точно выписана психология человека творческого, мыслящего, талантливого. Состояние Васильева приступы одиночества в кругу друзей, вечная спешка, мечта о бегстве из столичной суеты куда-нибудь в провинциальный городок знакомо многим. Васильев художник, сознающий, что пресытился встречами с людьми искусства, обожающими интеллектуальную болтовню или завидующими его успеху. Этот герой тоже не идеален, подтверждение этого взаимоотношения с отцом.
   енщина, ни дружба с Васильевым.
   Любопытен образ режиссера Щеглова. Много правды в его философско-обличительных эскаладах против жизненных несовершенств. И в то же время правильно отвечают ему Васильев и Лопатин, утверждая, что пессимизм нехитрая штука. Если самому не заняться улучшением быта людей, то мы захлебнемся в мире слов, в острословии, в ехидстве над жизнью и погибнем. Мучительные раздумья Васильева о разных пут

Юрий Васильевич Бондарев

Включенные в издание романы Героя Социалистического Труда, лауреата Государственных премий СССР Ю.Бондарева поднимают сложные социально-философские вопросы современной жизни, связанные с поисками личностью высоких нравственных ценностей.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

После ухода гостей было пусто и тихо, еще горели в передней бра по бокам зеркала, еще не были погашены люстры в комнатах, мягко светил нежнейшей полутенью сиреневый купол торшера над тахтой, везде пахло сигаретным дымом, чужими духами; и было немного грустно оттого, что всюду сдвинутые с мест кресла, переполненные окурками пепельницы, обгорелые спички на ковре, неприбранные бокалы с торчащими из недопитых коктейлей соломинками и горы тарелок на кухне - все это напоминало хаос незаконченного и обидного разгрома в квартире.

Васильев, обессиленный бесконечными разговорами об искусстве, лестью и приятными улыбками, проводив до лифта последних гостей жены, с облегчением подвязал ее кухонный передник и принялся сверх меры старательно убирать посуду в столовой. Однако Мария умоляющими глазами остановила его ("не надо сейчас...") и села на диван, обнимая себя за плечи, задумчиво отвернулась к окну, за которым густо синела февральская ночь.

Слава богу, наконец-то, - сказала она. - Меня ноги уже не держат.

Ты знаешь, сколько времени? - спросил он встревоженно. - Второй час... Ничего себе! Хорошо, что ты не открыла причину торжества. Конца и краю тостам до утра не было бы. Как это, Маша, - с днем ангела? Или с днем именин?

Я очень устала, - проговорила она, закуривая, и улыбнулась ему вскользь. - Благодарю, милый... и не будем об этом. Это все несущественные детали и все не стоит того... Спокойной ночи! Я немного посижу одна. Иди спать, пожалуйста...

Он почувствовал неискренность ее слов, и это фамильярно-классическое "не стоит того", и это салонно-светское "благодарю, милый" как будто неприятно загородили ее, отдаляя в чуждую ей манерность, заметную в дни размолвок, прежде нечастых, которые сразу создавали головокружительную зыбкость качнувшегося моста.

Да, Володя, иди, пожалуйста, иди же, - повторила Мария с усталой настойчивостью и, прислонив дымящуюся сигарету к краю пепельницы, налила себе красного вина. - Если ты хочешь мне что-то сказать серьезное о моих гостях, то сейчас говорить не надо - я не хочу...

Я мало с кем знаком из твоих гостей, Маша.

И может быть, поэтому ты был очень мил. Всех женщин очаровал.

Она отпила глоток; он увидел, как сдвинулось ее горло и осталась влажная красноватая полоска на ее губах, родственный и нежный вкус которых он так хорошо знал.

Маша, о чем ты говоришь? Женщин? Очаровал? Этого я не уразумел.

Я прошу тебя - давай помолчим...

Нет, он не помнил, чтобы раньше после ухода гостей она сидела вот так одна на диване, заложив ногу за ногу, рассеянно пила, в задумчивости затягивалась сигаретой, покачивая узким носком туфли, - еще четыре месяца назад он посчитал бы это за некую превеселую игру, предложенную ему (ради озорного развлечения) из какого-нибудь пошленького иностранного фильма, банального фарса, переведенного ею для закупочной комиссии на просмотре в главке, и готов был, как иногда бывало раньше, услышать ее смеющийся протяжный голос: "Ита-ак, мосье, мы проводили гостей. Ушли знаменитости! Какое облегчение! Что же мы будем делать? Ты уедешь в мастерскую? Или останешься со своей женой?" Он сейчас не ждал подобной фразы, а несколько озадаченно глядел на то, как Мария медлительно пригубливала бокал между затяжками сигаретой, но ему почему-то не хватало решимости удивиться этому ее желанию, похожему на каприз или вызов, поэтому он сказал с шутливой неуклюжестью:

Ты не очень разгулялась, Маша? Ничего не случилось?

Господи! - она опустила глаза, точно преодолевая боль, и он увидел ее ресницы, тяжелые от слез. - Неужели ты не понимаешь простых вещей - мне хочется побыть одной. Пойми меня, пожалуйста, я одна хочу отдохнуть от всего на свете...

Прости, Маша, - сказал он виновато и вышел из комнаты.

Коридор и переднюю еще праздно озаряли бронзовые свечеобразные бра, легкомысленные и бессонные в тишине ночной квартиры, и возле телефонного столика серебристой пустотой отсвечивало пространство зеркала. Васильев мельком взглянул на свое нахмуренное, бледное от утомления лицо ("Лучше всего - уехать мне сейчас в мастерскую..."), потом выключил свет, эту запоздалую электрическую иллюминацию близ зеркала, мгновенно ставшего таинственно-темным, и долго в передней надевал теплейший полутулуп, любимый им, в котором зимой ездил на натуру, долго возился с "молниями" меховых ботинок, раздумывая о позднем времени, когда ехать в мастерскую бессмысленно, но Мария молчала, не останавливала его, не выходила в переднюю, чтобы проводить до двери, подставить щеку для поцелуя, что было заведено между ними.

Я пошел, Маша, - сказал он, стараясь говорить буднично и внушая себе, что ничего серьезного не произошло. - Я пройдусь по воздуху и подышу. Спокойной ночи!

До свиданья, Володя, я утром позвоню, - отозвалась Мария из гостиной предупредительным, почти ласковым тоном, и он вышел на лестничную площадку, закрыл своим ключом дверь.

Ожидая лифт под желтой лампочкой на восьмом этаже спящего многоквартирного дома, он услышал сдавленный смех вперемежку с шепотом и покосился в сторону окна, где подле батареи (как бывало почасту) стояла парочка, заметил что-то знакомое в девичьей фигуре, и тут же явственно его окликнул удивленно-звучный голос дочери:

Па-а, куда ты? И зачем ты?

Ему было не очень приятно видеть в этот час рядом с дочерью рослого, не первой молодости актера Светозарова, жгучего красавца, анекдотиста, выпивоху, любителя розыгрышей, дважды женатого и дважды разведенного, с манерами опереточного дамского угодника, и Васильев почувствовал колкий, оскорбительный холодок от наивной неопытности и чрезмерной неразборчивости дочери.

Тебе, вероятно, пора, Вика, - сказал Васильев и оглядел Светозарова с искренним любопытством. - И вам, молодой человек неотразимой наружности, пора бы уже отпустить советскую студентку, которой вставать на лекцию в семь.