«Поющие в терновнике» — Колин Маккалоу. Колин маккалоу - поющие в терновнике Роман поющие в терновнике для чтения

12.03.2024

Текущая страница: 1 (всего у книги 44 страниц) [доступный отрывок для чтения: 29 страниц]

Колин Маккалоу
Поющие в терновнике

Colleen McCullough

* * *

Предисловие
Последняя фраза

28 апреля 1789 года на корабле, перевозившем саженцы хлебного дерева с Таити на Ямайку, вспыхнул бунт. Жестокость ли капитана тому причиной или непонятная рядовым участникам экспедиции «прихоть» поливать саженцы пресной водой, в то время как людям ее выдавали строго по рациону, или же не отпускали чары таитянок – впервые английские матросы почувствовали себя не винтиками хорошо налаженной системы, а мужчинами, желанными любовниками – объяснений хватает. Вероятно, мятеж вспыхнул именно из-за совпадения всех этих неоднородных причин, как будто сошлись в одну точку разные линии повествования. Если Колин Маккалоу надумает взяться за историю острова Норфолк, на котором она живет уже 35 лет – а она грозилась – у нее, конечно же, проступят все эти сюжеты, и будет воздано должное незаурядной личности лейтенанта Кристиана, который увлек за собой экипаж. Так выстроены «Поющие в терновнике», так выстроена и «Песнь о Трое»: меняются повествователи, смещаются точки зрения, рядом с вечным чувством присутствует экономический фактор. Чтобы избежать спойлеров, сошлемся на пример из «Песни о Трое»: греки рвутся на войну не только из-за Елены Прекрасной, но и ради «нефти» Бронзового века – олова. И харизма Ахилла, рожденного для дружбы и войны, и супружеская слабость Менелая, и откровенная женская сексуальность, и политические интриги, и психология толпы – все это есть в «Песни о Трое» и, если дождемся, будет в «Баунти».

На закате своей творческой жизни – на прогретом субтропическим солнышком закате – Колин успевает едва ли не больше прежнего. В 2007 году, достигнув семидесяти лет, она подводила итоги, сомневаясь, много ли еще удастся написать: унаследованное от матери заболевание глаз лишило ее зрения на одном глазу и подтачивало второй. Писательница торопилась завершить серию «Властителей Рима». Первоначально она хотела остановиться на смерти Цезаря и гибели его убийц. Вышедший в 2002 году двухтомник «Октябрьский конь» – завораживающее чтение: здесь в единый узел сплетаются исторические события, последствия которых ощутимы и спустя два тысячелетия, и живые, складывающиеся на глазах читателя, отношения между людьми. В книге охвачены экономические и политические соображения и частная выгода; волнения александрийской черни, богатства и коррупция Малой Азии, опасности мореплавания, точные детали сражения при Филиппах, родословная правителей Рима; различные проявления общечеловеческой природы, плоды воспитания и симптомы болезней (Маккалоу, со своим медицинским образованием, высказывает интересные и для профессиональных историков предположения о природе эпилептических припадков Цезаря, а у преемника Цезаря, будущего императора Августа, диагностирует астму с аллергией на пыль). Иллюстрирующие книгу портреты главных действующих лиц рисовала сама Колин, ориентируясь на античные бюсты: рисование было ее увлечением с детства наряду с чтением, и, выбирая себе в тридцать лет источник дополнительного приработка, она сначала попробовала живопись (тоже, кстати, успешно), а потом уж, на радость нам, литературу. Наряду с портретами, максимальным выражением свободы автора («такими я их вижу»), все тома «Властителей Рима» снабжены и несколько неожиданным для жанра исторического романа аппаратом: не только списком персонажей, но и подробным словарем терминов. В авторских комментариях Колин строго размежевывает свои гипотезы и общепринятые теории, отграничивает предположения от установленных наукой фактов. Иными словами, можно читать любую книгу в этой серии как роман, ведь автор соблюдает главное условие художественного текста – ощущение прошлого как становящегося, непосредственное переживание, присутствие во времени.

А можно привлечь семитомник и как дополнительное чтение по истории античности.

Основа такой работы – сбор материала. «Сначала я делаю выписки, потом дважды их перепечатываю, и они вот тут», – пояснила Колин корреспонденту, прилетевшему к ней за тысячи миль ради юбилейного интервью. «Вот тут» – понятное дело, в голове. А чтобы прочнее укладывалось, Колин так и не перешла с громоздкой электрической машинки IBM на компьютер. В узком кабинете норфолкской виллы она вращается на инвалидном кресле (подводят и мышцы спины) между трехсторонним, в форме буквы П, столом: машинка, рукописи, стопки отпечатанных заметок. Вымысел можно создавать и вслепую, диктуя секретарям – население острова, где всего-то значилось 2300 человек, ощутимо увеличилось за счет свиты Маккалоу, тех, кто читает ей вслух и печатает под ее диктовку. Но исторические книги – только своими руками, выписав и дважды перепечатав каждую деталь. Вот почему, когда настойчивые письма читателей и собственные размышления над историей убедили Колин Маккалоу, что «поворот к империи» следует довести от Мария и Суллы не до гибели Цезаря, но несколько дальше, до падения Антония и Клеопатры и утверждения Октавиана Августа в качестве единого императора Европы и Азии, она принялась за седьмой том. И лишь закончив его к своему семидесятилетию, вернулась к той серии детективов, которую начала в 2006 году, и теперь стабильно выпускает в год по очередному приключению детектива Дельмонико (для XXI века и это – ретродетективы, действие происходит в Америке 1960-х). Осуществила Колин Маккалоу и давнюю озорную затею, опубликовав в 2008 году своеобразный фанфик к «Гордости и предубеждению» Джейн Остин. Нелюбимая Джейн Остин средняя из сестер Беннет, педантичная, некрасивая, сухая Мэри, которой всего-то уделено в романе восемь фраз, в этом продолжении становится главной героиней, ученой, феминисткой, борцом за права бедных. Мэри достаются потрясающие приключения, хороший муж, интересное дело, а главное – независимость. Книга так и называется «Независимость Мэри Беннет».

Женская независимость – ключевая для Колин Маккалоу тема. Родившись в 1937 году в Новой Зеландии, подрастая в столь же колониально-консервативной Австралии, Колин с малолетства задумывалась над возможностью самостоятельности и самообеспечения. В поколении ее матери, в том самом, рожденном в Первую мировую поколении, к которому принадлежит главная героиня саги «Поющие в терновнике», работа все еще остается уделом женщин из низшего класса. Домашняя прислуга – наиболее очевидный вариант, официантка – путь скользкий, медсестрой (скорее, нянечкой) – крошечный заработок, монастырская дисциплина, в начале XX века в этой роли и предпочитали видеть монахинь. Все это незавидная доля, завидная – выйти замуж. И совмещать роли прислуги, нянечки, если придется, то и домашней проститутки, причем задаром. Вокруг Колин наблюдала немало дисфункциональных семей, начиная со своей собственной. Холодная, явно не предназначенная для семейной жизни мать: она рано утратила интерес к жизни, подменив его глухим эгоизмом. В том юбилейном интервью Колин с присущей ей резкой прямотой сказала: мать оглохла и ослепла, превратилась в овощ, но «смертельной хваткой цеплялась за жизнь и дотянула до 98 лет, измучив всех нас». Отец был более живым, но и его энергия скорее пугала, чем ободряла: он то пытался утвердиться в семье, то бросался в очередной обреченный проект заработать, разбогатеть, но в любом своем качестве – pater familias или добытчика – не мог обеспечить ни жене, ни сыну и дочери самого насущного: тепла, уверенности в завтрашнем дне, права побыть наедине с собой. В романах, преимущественно викторианских, которые жадно поглощала Колин, участь женщины выглядела и того печальнее, а более всего огорчал хеппи-энд: если девушка еще могла читать книги, предаваться мечтам, проявлять хоть какое-то подобие индивидуального вкуса (только не чересчур, женихов бы не распугать), под звон свадебных колоколов ловушка захлопывалась. И Колин уже в младшей школе приняла решение: получить профессию, отдать все силы работе, никогда не выходить замуж и вообще эту сторону жизни не затрагивать, чтобы никакие уловки пола или социума не сбили с избранного пути. И еще один зарок она дала себе в ту пору, но об этом чуть позже. Продлим интригу.

Поколение Колин все же совсем другое: высшее образование для девушек уже не казалось чем-то экзотическим, появилась и возможность профессионального, достойно оплачиваемого труда. Как истинный гуманитарий, уже в выпускном классе Колин подрабатывала уроками и журналистикой, но в итоге выбрала медицинский факультет. Оно и понятно: медицина, наряду с преподаванием, – та область, где присутствие женщины поощряется даже традиционным обществом. Но женщину-преподавателя такое общество удерживает в пределах младшей школы и школы для девочек, не позволяя ей свободно делать карьеру, а женщина-врач может сравняться с мужчиной. И нацеливалась Колин амбициозно – на хирургическое отделение.

Типичный для Колин парадокс обнаружился, когда младшекурсников пригласили наблюдать за операцией: ее кожа оказалась слишком чувствительной. Нервы не подвели, Колин деловито трудилась в морге. Ее гуманитарный мозг с легкостью впитывал анатомические и прочие познания. Рука художника уверенно орудовала скальпелем. Но специальное мыло, которым хирурги обрабатывали руки, вызвало дерматит. Несколько упорных попыток – тщетно. Колин покрывалась красными пятнами при малейшем соприкосновении с дезинфицирующим средством. Сейчас подобрали бы альтернативу мылу, но тогда Колин пришлось искать альтернативу облюбованной профессии. К счастью, работа теоретика была для нее столь же органична, как практическая медицина. И юная студентка смогла заняться чрезвычайно интересной, новой и многообещающей наукой о мозге – той, что по-английски называется neuroscience, а по-русски то неврологией, то нейробиологией и, кажется, с точки зрения специалистов, оба перевода неверны. В 1950-х годах эта наука еще только формировалась, и границы ее интересов, как и ее методы, еще долго будут уточняться. Насколько молода и жива была эта наука в ту пору, легко судить и по биографии Маккалоу: вчерашняя выпускница стала одним из основателей неврологического отделения в сиднейской больнице Норт Шор (попросту говоря, и было-то там несколько специалистов, ради которых открыли новое отделение). Уже в 26 лет она получила приглашение работать в лондонской больнице, а четыре года спустя уехала в медицинскую школу Йеля заниматься научной работой и преподавать. Можно себе представить, насколько востребована была эта самая нейробиология и каким великолепным специалистом была Колин Маккалоу, если к тридцати годам оказалась на преподавательской и педагогической работе в одной из самых известных медицинских школ США. Однако спрос рождает предложение, и лет через пять Колин ощутила, как ей наступают на пятки молодые выпускники того же Йеля. Не в происхождении и связях загвоздка – австралийцы пользовались в Штатах всеми правами, да и натурализоваться в любой момент было можно, и авторитет Колин заслужила такой, что никаким фаворитизмом его не обойти – но одно было непоправимо: ее пол. Будучи женщиной, она едва ли могла рассчитывать на что-то лучшее, чем уже имевшаяся у нее должность научного сотрудника и преподавателя. Профессор – вряд ли. И (мы все же в середине 1970-х) ее ставка составляла чуть больше половину от ставки мужчины на той же должности. Социальная справедливость: мужчина содержит семью, одинокая женщина вполне может довольствоваться меньшим.

Одинокая женщина в самом деле могла довольствоваться половинной ставкой. Пока не задумывалась о старости: маленькая ставка – ничтожная пенсия. Однокомнатная квартира, вход с общего балкона. Экономия на отоплении. Продукты из магазина со скидками. Вечная озабоченность вопросом, как перебиться.

Колин Маккалоу, трезвомыслящая женщина, всерьез занялась решением этой проблемы. С ее интересом к женской независимости, казалось бы, она должна была принять участие в гражданской борьбе за равноправие. Но она предпочитала индивидуальные решения, полагаясь только на собственные силы. Нужно было добыть денег, чтобы обрести наконец полную уверенность в завтрашнем и послезавтрашнем дне.

Сначала она попробовала подработать живописью. Прошли две довольно успешные выставки, но доход от них был ничтожный и малонадежный. Тогда Колин пустила в ход свой козырь: написала роман. По ее словам, именно затем, чтобы к зарплате научного сотрудника иметь приварок. Примерно с таким прицелом: гонорар вложить в надежные акции и постепенно обеспечить себе независимый доход, обзавестись собственным домом. Для верности Колин наделила всем этим героиню своей первой книги. Эта женщина лет сорока выросла в приюте и смолоду сама себя содержала. Подучившись, устроилась в преуспевающую компанию личным помощником руководителя, большую часть зарплаты откладывала, поскольку не знала никаких соблазнов молодости. В тридцать лет попросила своего босса поместить накопленные деньги в ценные бумаги и продолжала копить. И вот у нее дом в городе, вилла в прекрасной глуши, отличный автомобиль с сиденьями из хорошо выделанной кожи, недешевые костюмы и украшения. Она никогда не была близка с мужчиной, ей мешает верещание цикад в саду, спускаясь из своей виллы на пляж, она не решается войти в воду – эта австралийка (Колин Маккалоу перенесла место действия в знакомый с юности ландшафт) не умеет плавать. А потом (вернее, на первой же странице романа) она встречает Тима – юного, прекрасного, словно Аполлон, доброго и с уровнем развития шестилетнего ребенка.

Чем подробно пересказывать, лучше сразу перейти к последней фразе. Колин Маккалоу уверяет, что, приступая к очередной книге, может ничего не знать, но последнюю фразу знает твердо. Тем более что в данном случае с этой фразы все и началось: ее Колин услышала от женщины, которая привела на прием умственно отсталого юношу:

– Это не сын, это мой муж.

Первым романом Колин рассказала себе не только о том, чего у нее пока нет и чего она хотела бы и рассчитывает добиться – она вспомнила и о том, чего у нее нет и, вероятно, никогда не будет. Неожиданно для автора рядом с темой профессионализма и независимости проступила иная, личная и болезненная тема: женского одиночества, страха перед жизнью, безнадежно упущенных лет. Героине «Тима» ниспослано чудо, и она сумела это чудо удержать. В книге-то оно так, но разве такое может случиться с автором? Колин, человек трезвый, на чудеса не рассчитывала, в особенности на внезапный дар любви. В этом смысле она давно поставила на себе крест. И чтобы понять, отчего же ей не полагается любви, она взялась за вторую книгу, за семейную историю в трех поколениях. По возрасту сама Колин попадает в младшее поколение, она – дочь Мэгги, а не сама Мэгги, хотя у читателя может сложиться иное впечатление, как потому, что Мэгги находится в средоточии сюжета, так и потому, что Мэгги написана с интересом и сочувствием. Дочка странная, как бы с природным изъяном – холодностью, неумением любить родителей, собственнической привязанностью к брату, страхом перед мужской любовью. Такой Колин написала себя, хотя, вероятно, уже тогда понимала, что причина скорее в матери, чем в ней самой. Она взяла на себя ответственность за свой склад характера и свои отношения с жизнью – и это спасло ее, когда жизнь внезапно повернулась к писательнице благоприятной, пугающе изобильной стороной.

«Тим» принес ей пятьдесят тысяч долларов, сумма для начинающего автора даже по современным представлениям весьма приличная. «Поющие в терновнике» вышли втрое длиннее, и Колин рассчитывала на сто пятьдесят тысяч и покупку квартиры или дома. Когда же только в Америке права были приобретены почти за два миллиона, всю концепцию постепенного благоразумного накопления пришлось пересматривать.

Маккалоу разом получила ту сумму, которую могла бы собрать разве что к пенсии, неустанно выпуская книгу за книгой и деньги, по примеру той своей героини, вкладывая в акции. В самом начале пути цель уже была достигнута. Можно сразу выйти на пенсию. Можно никогда больше не писать для заработка, если и писать – так только для удовольствия. Она именно так и поступила. С сорока лет Колин Маккалоу сделалась профессиональной писательницей – и вместе с тем антипро-фессиональной, ибо она решительно отвергала и продолжает вот уже тридцать семь лет отвергать грамотный коммерческий совет: «Поющих в терновнике-2» не будет, наотрез заявила она. У нее, оказывается, со школьных лет была мечта написать как минимум по книге в каждом из любимых читателями жанров. И она осуществила эту мечту, вместо очередной австралийской семейной саги сочинив семь томов исторических романов (попутно удостоилась докторской степени по истории), детективный сериал, исторические любовные романы, разнузданную «Непристойную страсть», фантастику-антиутопию, биографию современника, биографию одного из ранних поселенцев Австралии, поваренную книгу. К семейной саге она вернулась только что, в 2013 году, главным образом потому, что ее пленило слово Bittersweet, сладостно-горький, и показалась забавным написать историю четырех сестер, двух близнечных пар, которые вступают в жизнь между двумя войнами. Вновь, как и в «Поющих в терновнике», в «Октябрьском коне», в «Песни о Трое», Колин Маккалоу отталкивается от слова и связанного с ним образа – птицы, чье сердце пронзено шипом; лучшего коня, приносимого в жертву во благо города и мира; прекрасного юноши, чья красота полнее всего раскрывается в наготе и смерти; горько-сладостной текстуры жизни.

Ни один писатель не свободен от некоей сквозной темы. Он может менять сюжеты и жанры, писать ради славы или ради денег, вкривь и вкось судить о природе своего дарования, но нечто главное прорвется и утвердится. В столь разных по замыслу и назначению книгах Колин Маккалоу упорно проступает эпическое начало. Оно не только в размахе, не только в потребности добраться до корней и сути, запечатлеть исторический момент выхода Австралии из провинциальной изоляции на мировую арену, превращения Рима из замкнутого на себе города в центр ойкумены, появления у греков геополитического мышления. Эпическое начало – в соединении общечеловеческого и конкретного, исторического и домашнего. Человек по своему нелепому устройству отталкивается и от чересчур знакомого (зачем мне опять про любовь, отвагу, верность дружбы, страх смерти?) и от «чужого» (далекая Австралия, Древний Рим, мифическая Троя – мне есть до них дело?). И чтобы втянуться, опять же требуется нечто узнаваемое (любовь, дружба, миф) и обещание новизны (неведомый европейцам и американцам континент, например). Как соединить это, как задать верную меру? Эпосом с гомеровских времен найдено единственное средство: сравнение.

И чем чудовищнее и необычнее ситуация, тем более повседневное и прозаичное требуется сравнение. Жизнь Одиссея висит на волоске между двумя морскими чудищами, Сциллой и Харибдой, и Гомер считает уместным обозначить тот час, когда с грохотом извергается вода и корабль, потерявший часть гребцов, вырывается все же на волю, как ту самую пору дня, когда усталый пахарь присаживается на меже скушать свой бутерброд с сыром. Где тот пахарь, где суша, и плуг, и хлеб, и твердая пища? Ничего, кроме бушующей бездны вокруг, и слушатели, обступившие певца, едва ли видят что-либо, кроме этой бездны – и вдруг, спохватившись, обводят друг друга взглядом и вспоминают плуг, запряжку быков, хлеб с сыром, свою повседневность, которая только что была воспета в сравнении, в слиянии с морем и мифом.

Сравнение работает в обе стороны. Будничную жизнь прославляет, книжную приближает к реальной. И возвышает, и соизмеряет с человеком. Этот странный образ птицы, которая поет, истекая кровью из пронзенного шипом сердца – откуда он? Кто-то помнит его из сказок Андерсена, кто-то из восточной поэзии, Колин Маккалоу подает его как родной, австралийский.

Таких образов в романе очень немного. Собственно, эта птица в терновнике да пепел розы – вот главные. Их и не должно быть много, это ведь не украшение, а символ – точка схождения земного и небесного, тот миг, в котором осмысляется жизнь. И насильно символы не расставишь, эпос умышленно не сочинишь – символ возникает из равенства жизни и слова, писателя и героя. Эпос – высшая свобода, какая только возможна для человеческого творения: автор утрачивает власть над героями.

В конце саги освобождение наступило для всех персонажей Маккалоу, даже для ее альтер эго. Дочь сумела принять себя такой, как есть. Смерть единственного брата из бессмыслицы стала эпосом. Примирение с матерью состоялось – но не путем поглощения. Дочь не вернется в имение, у нее есть, пусть запоздало, муж, есть любимое дело.

Герои свободны – неужели же над автором книга надсмеется? Ведь с символичностью и значительностью жизни можно переборщить, положиться на знаки и стать их рабом. Не расставила ли себе Колин слишком четкие знаки – не расставила ли себе ту самую ловушку, из которой бежала? А теперь что же? Возвращаться к матери, жить, отбывая дочерний долг?

Скорее всего, именно этого от нее и ждали: работать дальше ей не было никакой надобности, вернуться, приобрести землю, построить дом, покоить близких – чем не хеппи-энд. И впервые в жизни Колин Маккалоу ощутила страх. Для одинокой самостоятельной женщины, построившей жизнь вокруг необходимости зарабатывать на жизнь и обеспечить себе такую же самодостаточность в старости, что может быть страшнее, чем преждевременно сбывшаяся мечта? Нет необходимости думать о будущем. А значит, следует жить настоящим. Но жить настоящим она не умела и не могла. До такой степени, что пугала себя и вероятностью вложить деньги в дутые бумаги, пасть жертвой мошенников и того пуще: выскочить замуж за какого-нибудь альфонса. Она ведь совсем не искушена в жизни, не влюблялась, не флиртовала. Она поверит первому же ласковому слову, она обманется в собственных чувствах и вместо независимости получит худший из всех видов несвободы – построенный на лжи и самообмане брак. Ей стало так страшно, что она готова была даже вернуться в Австралию. По крайней мере, на знакомую территорию.

Но хеппи-энд не в том, чтобы разбогатеть и вернуться в Австралию. То есть хеппи-энд, может быть, и в этом. Но мы же говорим не о романе с хеппи-эндом, а об эпосе, о мере, сравнении, выравнивании. Человек, написавший такую книгу, просто не мог, не смел бояться жизни. Если автор сумел дать свободу своей книге, то и книга должна освободить автора – вот единственная проверка подлинности, эпос ли это или так себе, искусственный механизм. Что-то произошло в душевном строе Колин Маккалоу – как и что, мы не знаем, отношения написанной книги с автором еще таинственнее, чем отношения автора с созидаемой книгой – и Колин стала целиком и полностью самой собой. Той, какой ее застанут корреспонденты и спустя тридцать, и спустя тридцать пять лет. Беспардонно курящей на крыльце австралийского ресторанчика: «есть свои преимущества в инвалидном кресле, не покатят же меня в отделение». Не страшащейся ни боли в спине, ни слепоты. Не желающей писать коммерческие продолжения, зато превратившей свою жизнь в продолжение собственных книг.

Делать в Америке и правда было нечего, но и возвращаться Колин не спешила – как вариант, подумала она, сгодился бы остров. Немноголюдный остров, достаточно близко от Австралии, чтобы мать можно было проведывать, и достаточно далеко, чтобы жить своей жизнью. Она отправилась посмотреть остров Норфолк – и осталась там жить.

Остров Норфолк в южной части Тихого океана англичане начали осваивать в конце XVIII века. Растили преимущественно лен и коноплю: Екатерина Великая отказала Англии в поставках из России, а владычица морей нуждалась в веревках. Трудились в основном каторжники, их завозили и на острова, не только в Австралию. В XIX веке каторжную тюрьму закрыли и эвакуировали на Норфолк большую часть жителей Питкэрна, потомков бунтовщиков в «Баунти».

Флетчер Кристиан, возглавивший мятеж на корабле, несмотря на свою молодость, был не только отважен и вспыльчив. Он оказался прекрасным вождем для своего малочисленного народа. Большинство матросов желало, конечно же, вернуться на Таити, к своим женщинам. Кристиан выполнил их желание, и его тоже ждала там любимая, но оставаться на Таити Кристиан считал безумием: очередной английский корабль их обнаружит, пришлют карательную экспедицию, и висеть им всем на реях. Часть экипажа все же осталась, понадеявшись отсидеться в джунглях, когда появится корабль – этих матросов постиг печальный конец. Прочие под началом Кристиана, вместе с туземными женщинами, а также и туземными мужчинами, возжаждавшими приключений, отправились на поиски необитаемой земли и в итоге зацепились за крошечный Питкэрн. Здесь им тоже пришлось нелегко: спустя несколько лет таитяне взбунтовались против белых, при подавлении этого мятежа Кристиан погиб и уцелело всего пятеро белых, которые без командира спились, перессорились, кто погиб в драке, кто утонул. Когда английский корабль спустя четверть века все же отыскал их, островом правил единственный уцелевший моряк по фамилии Адамс. Поскольку моряки брали себе по несколько жен, да еще порой и менялись женщинами, основной задачей патриарха было вести родословные книги и следить за тем, чтобы сводные братья и сестры не вступали друг с другом в брак.

И эта удивительная маленькая колония процветала. К ней присоединился присланный из Англии священник, какие-то до нее добрались жители соседних островов, но главным образом это были потомки бунтовщиков с «Баунти» и их таитянских жен. Когда число жителей перевалило за сотню, им стало не хватать пресной воды на их маленьком острове, и взять ее было неоткуда. Британское правительство попыталось решить проблему, переселив питкэрнцев на родину их бабушек, на Таити – оказалось, что для них невозможна жизнь в многолюдстве, они впадали в депрессию, подхватывали все местные инфекции, умирали. Тогда попробовали Норфолк – и там они прижились. С полсотни коренных жителей и поныне держатся за свой Питкэрн, однако на Норфолке питкэрнцы дали многочисленное потомство, из 2300 жителей их, по меньшей мере, тысяча. Из-за понятного однообразия фамилий и довольно скудного выбора имен (например, среди потомков Кристиана в каждом поколении непременно имеется Четверг Октябрь, в честь дня высадки на Питкэрн) в телефонном справочнике указываются также прозвища. Под влиянием питкэрнцев на Норфолке наряду с английским языком используется «питкэрнский» и чаще, чем «Боже, храни королеву», звучит гимн Питкэрна – стихи из 25-й главы Евангелия от Матфея:

«Ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня… истинно говорю вам; так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне».

Девизом Норфолк выбрал себе слово из гимна. Союзное слов inasmuch – «так как» в Синодальном переводе, буквально же: «настолько, насколько». Союз, задающий равенство и меру, соотношение земного и небесного, жизни и осмысления жизни.

Удивительно ли, что и Колин прижилась на этом острове? Огляделась, купила дом-развалюху, устроила себе кабинет, наняла работников ремонтировать старые стены и приводить в порядок сад. А сама уселась писать следующую книгу.

Однажды один из работников, Рик Робинсон, услышал из сада смех. Уж над чем там Колин смеялась сама с собой, что такое ввернула в рукопись «Непристойной страсти»? Рику было 33 года. Он всю жизнь прожил на острове, он, потомок бунтовщиков и таитянок, кое-что понимал в свободе и в женщинах. Никогда, говорит он и тридцать лет спустя, никогда он не слышал такого свободного, такого сексуального смеха. И он пошел на этот призыв. Через несколько месяцев они поженились. Колин на 13 лет старше мужа. Они живут счастливо и поныне.

Да, свободу Колин этот брак все же несколько ограничил. В самой писательнице органично сочетается работающий сутки напролет за письменным столом интроверт с общительным, жаждущим путешествий и многолюдства «путешественником по жизни». Но Рик, как и все жители Норфолка, не переносит ни чужаков, ни долгой разлуки с домом, ни бездельной болтовни. В последние годы им приходится часто летать в Сидней – регулярные процедуры для спасения глаз Колин. И чтобы Рик не маялся, Колин придумала выход: купила в Сиднее пустую, необустроенную квартиру. Теперь в каждый приезд Рик занят ремонтом и чувствует себя дома. Потому что для него, как и для Колин, своя жизнь – только то, что сложено своими руками.

– Они все такие там, на острове, – поясняет Колин. – Если нужно просверлить дырку, они сперва просверлят ее в голове, а потом уже возьмутся за инструмент. Они всегда знают, каков будет результат, иначе не возьмутся за дело.

И она такая же там, на острове.

– Некоторые писатели говорят, что заранее не знают, какой будет последняя фраза в их книге. Не представляю себе: я всегда знала, какой будет последняя фраза.

Л. Сумм

Краткое содержание "Поющих в терновнике" должно быть хорошо знакомо любому поклоннику австралийской литературы. Это роман писательницы XX века Колин Маккалоу. Он был впервые издан в 1977 году. Вскоре произведение стало настоящим бестселлером. Существует даже исследование, согласно которому каждую минуту в мире продается два экземпляра этой книги.

Смысл названия

Краткое содержание "Поющих в терновнике" необходимо начать с пояснения смысла названия этого романа. В его основе лежит легенда.

Она повествует о том, что в мире существует птица, которая за всю свою жизнь поет только один раз. Зато этот единственный раз прекраснее песен всех других птиц вместе взятых. В какой-то момент своей жизни она улетает из гнезда в поисках куста терновника. Она его ищет, пока не успокоится.

В его колючих ветвях она и начинает петь свою песню, а в конце бросается грудью на самый опасный и острый шип. Она продолжает петь, умирая, страдая от невероятной муки. Эта единственная песнь ей удается ценой ее собственной жизни. В этот момент весь мир замирает, прислушиваясь к ней. В легенде утверждается, что даже Бог на небесах улыбается, услышав эту песню. Ведь она добыта ценою великого страдания. Так утверждает эта красивая легенда.

Краткое содержание "Поющих в терновнике" следует начать с того, что это история, которая началась в 1915 году. Весь роман охватывает последующие полвека жизни главных героев. Повествование посвящено судьбе семьи Клири. Ее члены за это время проходят путь от бедняков, родившихся в Новой Зеландии, до руководителей одного из богатейших и крупнейших поместий в Австралии, которое называется Дрохеда.

Каждая часть этого романа посвящена одному из героев романа "Поющие терновники". Краткое содержание по главам поэтому легко составлять. В названии упоминается его имя и тот временной промежуток, который глава охватывает. Например, в первой части краткого содержания "Поющих в терновнике" рассказывается о Мэгги. События разворачиваются с 1915 по 1917 год.

В самом начале произведения описывается день рождения маленькой девочки по имени Мэгги. Ей исполняется всего четыре года. Она живет в небогатой многодетной семье. Их быт тяжел. Матери семейства приходится ежедневно трудиться, чтобы хватало денег на жилье и пропитание.

В это время дети постигают азы наук в католической школе под надзором строгих и даже суровых монахинь. Фрэнк, старший ребенок в семье, при первой же возможности демонстрирует свое недовольство сложившимся положением, тем, как они живут. Особенно бедностью и гнетущим однообразием.

Однажды у них появляется шанс. Отец семейства получает неожиданное письмо от своей сестры, которую зовут Мэри Карсон. Она владеет в Австралии богатым и преуспевающим поместьем Дрохеда. Она зовет своего брата на работу старшим овчаром. Все вместе они переезжают из Новой Зеландии в Австралию.

Ральф

Вторая глава посвящена Ральфу и охватывает временной промежуток между 1918 и 1928 годами. Ральф - это молодой священник, который одним из первых встречает семейство Клири в Австралии. Хоть он и не относится к семье, ему надо уделить место в кратком содержании "Поющих в терновнике". Описание его взаимоотношений с Клири играет важную роль.

Его сразу привлекает 10-летняя Мэгги. Она поражает священника своей стеснительностью и красотой. Когда Мэгги подрастает, она сама влюбляется в Ральфа. Но выясняется, что им не суждено быть вместе. Так как священник давал обет целомудрия, который не может нарушить. Все, что им остается, прогуливаться вместе и много беседовать.

В Ральфа влюблена и Мэри Карсон, владелица поместья. Она наблюдает за его связью с Мэгги с все возрастающей ненавистью. Она начинает опасаться, что тот может расстаться со своим саном ради любви к юной девушке. Тогда Мэри делает неожиданный ход - она оставляет после смерти все свое наследство церкви при условии, что католические священники оценят своего служителя Ральфа. Семейство Клири остается жить в поместье в статусе управляющих.

Перед Ральфом открываются серьезные карьерные возможности в церкви, и он отказывается от любви Мэгги. Пересиливая себя, он уезжает из Дрохеды.

Пэдди

Десятилетие с 1929 по 1939 год посвящено Пэдди. Так зовут отца семейства в "Поющих в терновнике". В кратком содержании книги описывается, как он погибает во время огромного пожара. Огонь уносит жизнь и его сына Стюарта.

По иронии судьбы, когда их тела привозят в усадьбу, в Дрохеду на время возвращается Ральф. Мэгги, забывшая тосковать об отце, мечтает соединиться со своим возлюбленным, даже получает от него поцелуй. Но как только похороны заканчиваются, священник вновь покидает поместье.

На прощание Мэгги дарит ему розу, которая уцелела в страшном пожаре, тот обещает ее хранить. Так завершает эту часть Колин Маккалоу. "Поющие в терновнике" в кратком содержании подробно знакомят читателя с историей любви Мэгги и Ральфа.

Люк

Период с 1933 по 1938 год проходит под знаком Люка. Это новый работник, который приезжает в усадьбу и начинает ухаживать за Мэгги, тоскующей по Ральфу. Внешне он даже похож на священника. Поэтому девушка сначала идет с ним на танцы, а затем и выходит замуж.

После свадьбы Люк устраивается рубить тростник, а его молодая жена начинает работать горничной у молодой и богатой супружеской пары. Мэгги мечтает о своем ребенке, но Люк пока предпочитает копить деньги, обещая полноценную семейную жизнь через несколько лет, когда они встанут на ноги. Он уезжает на заработки и проводит вне дома по нескольку месяцев. Мэгги идет на хитрость и умудряется родить от него дочку, которую называет Джастин.

Роды проходят тяжело. После того как она встает на ноги, хозяева дома, где Мэгги работала горничной, дарят ей поездку на остров Матлок. В ее отсутствие приезжает с заработков Люк, который отказывается отправиться отдыхать вслед за своей женой. После появляется Ральф, который после некоторых колебаний все-таки отправляется к Мэгги.

Между ними возникает страсть, и они проводят несколько дней как муж и жена. Это самые романтичные места в романе "Поющие в терновнике". Краткое содержание читать становится еще интереснее, когда оказывается, что Ральфу приходится уезжать в Рим, чтобы стать кардиналом. Нося под сердцем ребенка от католического священника, Мэгги уходит от мужа и возвращается к родителям.

Фиа

Период с 1938 по 1953 год посвящен Фиа. Ральф в это время с трудом мирится с гибкими отношениями между Ватиканом и Муссолини. Ведь в Европе начинается Вторая мировая война. Братья-близнецы Клири уходят на фронт. У Мэгги рождается сын Дэн. Никто не подозревает, что он не от Люка, ведь они с Ральфом были очень похожи. Все понимает только ее мать Фиа.

Она рассказывает дочери, что в молодости тоже была влюблена в человека, который не мог на ней жениться из-за своего высокого положения. Но родила от него сына Фрэнка. Ее муж все знал, ведь тесть дал ему денег, чтобы тот женился на Фиа. Оказывается, что у матери и дочери больше общего, чем они могли предположить.

В это время в Дрохеду снова приезжает Ральф. Он знакомится с Дэном, но не догадывается, что это его сын.

Дэн

Судьбе Дэна посвящена часть, описывающая события с 1954 по 1965 год. В это время дети Мэгги уже подросли настолько, что сами выбирают себе профессии. Джастина мечтает стать актрисой, для этого она уезжает в Лондон.

Дэн мечтает о карьере священника. Мэгги против этого. Она хочет внуков и не желает, чтобы церковь отняла у нее еще одного любимого человека. Но Дэн настаивает на своем и уезжает в Рим к Ральфу.

Между отцом и сыном появляются отношения на чувственном уровне, хотя они и не знают о своей родственной связи. Это отмечают многие исследователи в анализе "Поющих в терновнике". В романе события развиваются трагически.

Дэн проходит обряд рукоположения и едет отдохнуть на Крит. На острове он тонет, спасая двух женщин. Мэгги просит Ральфа помочь ей в переговорах с греческими властями и рассказывает, кем на самом деле был Дэн. Ральф устраивает все так, чтобы их сына похоронили в Дрохеде. Он совершает над ним обряд таинства и умирает вскоре после похорон. Он осознает, что пожертвовал слишком многим в жизни ради карьеры.

Джастина

В заключительной части рассказывается о дочери Мэгги Джастине. Переживая смерть брата, она ищет успокоения в работе. При этом налаживается ее личная жизнь, она выходит замуж за немца Лиона Хартгейма.

Роман заканчивается печальными размышлениями о будущем усадьбы, у которой нет будущего. Братья Мэгги так и не женились, Дэн погиб, а Джастина не хочет иметь детей.

КЧ Романтический экспресс

Книга оставила меня под впечатлением. Не могу однозначно сказать, под каким именно, хорошее оно или плохое. Не знаю, буду ли я когда-нибудь ее перечитывать. Вообще, я не склонна перечитывать книги, это как момент жизни - ты прожил его, и он уже никогда не повторится. Но, быть может, однажды лет в 50 я прочту ее снова, чтобы увидеть по-новому. Сейчас мне 32, я тоже многодетная мать, у меня трое, и я больше всего внимания вне своего желания уделяла именно вопросу "отцы-дети". Меня поражала Фиа. Я рассматривала ее со всех сторон, и сочувствовала, и жалела, и осуждала. Больше всего осуждала. Годы шли, и все яснее становись, что именно она источник большинства психологических проблем в своих детях. Её закрытость, не эмоциональность, неспособность и нежелание отдавать тепло от себя своим детям. И вот они, выросли, и каждый остался рядом со своим разбитым корытом - семей у них не просто нет, они не знают, как любить, они бояться, мужчины - женщин, женщины - мужчин. А ведь девять детей! Вот он Фрэнк, такой хороший мальчик рос, так нежно любил маму, сестру, и говорил с девочкой о жизни, хоть она и не понимала его тогда. Впечатление произвело также его отношение в новым беременностям матери. Никогда не думала об этом с такой стороны. А старшие братья Боб, Джек и Хью? Неужели можно настолько любить землю, что позабыть зов плоти? Близнецы Джим и Пэтси мне более других понравились. Кажется, они были очень нежными созданиями, сконцентрированными друг на друге более, чем на всем остальном. И, возможно, поэтому они менее других пострадали от равнодушия матери. Поразила роль Мэгги в жизни матери, настолько она не обращала на нее внимания, что даже не объяснила такие элементарные вопросы взросления, как менструация. Хотя, конечно, время было другое, другие хлопоты у людей, и другое отношение ко всему. Возможно, я ошибаюсь, так осуждая эту мать. В общем, Фиона как персонаж не оставила меня равнодушной

Любовная линия. Ситуация весьма необычная для меня. Я все время задавала себе вопрос, мог ли Ральф увидеть в ней свою избранницу в том юном возрасте, в каком встретил Мэгги? Наверное, все-таки нет. Хотя.. Пожалуй, намного сложнее, чем увидеть избранницу, признаться самому себе, что тебя привлекает маленькая девочка. Все-таки, думаю, он не понимал ни осознанно, ни подсознательно ничего, просто заботился о ребенке, которого никто не замечал, как он говорил, что она заняла пустующее место в его душе. Мэри Карсон видела наперед, что будет, когда Мэгги вырастет. Но сам Ральф, как мне кажется, до ее прямых намеков на их обоюдное влечение ни о чем не догадывался. И даже, когда был первый неожиданный поцелуй после праздника, его инициатором была Мэгги. А дальше, конечно, он уже все понял. Я поверила его чувствам, столько лет он боролся с самим собой, не забывая о ней, чувствуя ее. Оказалось, что легко отдать Богу свое тело, и намного сложнее душу и сердце. Чувства Мэгги мне также были очень понятны. Как только она повзрослела, начала говорить ему напрямую о том, что хочет за него замуж. И спустя годы, когда он приехал в Дрохеду сообщить о возвращении Фрэнка, она приняла его так, словно муж вернулся из командировки. Не требовалось никаких договоренностей или обсуждений.

К собственному удивлению скажу, что я плакала только дважды за всю книгу. Первый раз от слов Фионы после похорон Пэдди, когда она говорила Ральфу о том, что поняла слишком поздно, как его любила. Второй - после смерти Дэна. Дэн - знаковый персонаж. На нем в итоге сошлись все книжные концы. Именно он помог всем героям проявить себя со скрытой ранее стороны. Считаю, что его столь ранняя смерть связана с тем, что ему, в отличии от его отца, не с чем было бороться. Ральф должен был победить свою любовь и тщеславие. А Дэн был свободен от всего этого.

Не менее яркий персонаж в книге - Джастина. Яростно отталкивая мать, она тем не менее следует по ее жизненной программе. Очень удивляло, что мама называла ее чудовищем, потом только Лион смог объяснить мне, что она могла иметь в виду. Лион стал, наконец, первым мужчиной в книге, который был способен и хотел любить женщину. Ральф - хотел, но не мог быть с избранницей. Люк - мог, но не хотел. И только Лион совместил в себе и желание и возможности. Такой он терпеливый, невероятно.

Из слов, пожалуй, более всего тронули слова Мэгги, когда она кричала Ральфу, что все мужчины похожи на мотыльков, которые бьются в стекло, чтобы умереть в огне.

Вдруг поймала себя на мысли, что все-таки однажды перечитаю эту книгу.

И еще забыла сказать, я когда читала, все время вспоминала советский фильм "Влюблен по собственному желанию", как герои там сами с собой разговаривали такими патриотичными интонациями, мне казалось, Колин Маккалоу также повествует эту историю)))

События, изложенные в романе известной австралийской писательницы Колин Маккалоу «Поющие в терновнике», начинаются в 1915 году. В центре повествования находится большая семья Клири, проживающая в Новой Зеландии. Глава этого семейства, Падрик Клири, обычно именуемый Пэдди, вынужден зарабатывать на жизнь себе и своим близким тяжелейшим физическим трудом, занимаясь уходом за овцами, его жена Фиона также с утра до вечера работает по дому. Шестеро детей Падрика и Фионы, самой младшей из которых является девочка Мэгги, с раннего возраста вынуждены во всем помогать родителям, к старшему сыну, шестнадцатилетнему Фрэнку, отец уже предъявляет такие же требования, как к взрослому работнику, жестко наказывая подростка за малейший промах.

Несмотря на бедность, семья является очень дружной, старшие братья, в особенности Фрэнк, по возможности оберегают от всех огорчений и неприятностей маленькую Мэгги. Правда, Пэдди чересчур суров с Фрэнком, между ним и юношей периодически возникают конфликты, однако парню приходится подчиняться воле отца.

Когда Мэгги в пять лет впервые идет в школу, она сталкивается с весьма жестокой и озлобленной на весь мир монахиней, именуемой сестрой Агатой. В первый же день девочка переживает в школе серьезное унижение, монахиня безжалостно избивает малышку на глазах у всех остальных детей, и отныне фактически каждый школьный день становится для Мэгги настоящим кошмаром, сестра Агата не перестает ее травить. Однако девочка в соответствии с традициями своей семьи старается переносить все стойко, не плакать и не жаловаться даже своим родным, Мэгги с малых лет учится терпению и молчанию.

Когда начинается Первая мировая война, Фрэнк пытается убежать из дома в армию, хотя отец резко возражает против его решения. Тем не менее, юноша предпринимает попытку побега, но его быстро возвращают домой, и парень с отчаянием понимает, что ему придется оставаться с отцом, к которому он испытывает все более сильную неприязнь. На этом первая часть романа заканчивается.

Во второй части в повествовании впервые появляется Мэри Карсон, старшая сестра Падрика Клири, которая живет в Австралии и является весьма обеспеченной вдовой, ее давно ушедший из жизни супруг оставил ей в наследство огромное поместье под названием Дрохеда, приносящее пожилой женщине немалые доходы. У Мэри нет наследников, ее единственный сын умер еще в младенческом возрасте, миссис Карсон уже немолода и все чаще задумывается о том, к кому после ее смерти перейдет имение и все имеющиеся у нее средства.

В Джилленбоун, приход, где обитает Мэри Карсон, прибывает новый священник Ральф де Брикассар, отличающийся внешней привлекательностью, обаянием, умением строить речь весьма красиво и складно. Мэри нравится этот молодой человек, хотя она и недоумевает, почему руководство решило сослать его в такую глушь. Вдова рассказывает Ральфу о том, что планирует вызвать в Австралию своего брата и всю его семью с тем, чтобы они привыкали работать в Дрохеде и впоследствии получили это поместье в свое распоряжение. Священник одобряет идею Мэри, и она пишет Падрику письмо с приглашением приехать, хотя до этого на протяжении нескольких десятилетий она вообще с ним не общалась.

Пэдди и его сыновья с огромным энтузиазмом воспринимают известие о том, что они переедут в Австралию, жизнь в Новой Зеландии становится для семьи все более тяжелой, найти хоть какой-нибудь заработок часто оказывается почти невозможным. Фиона относится к предложению Мэри более сдержанно, однако вынуждена подчиниться желанию мужа.

Когда семья Клири, измученная путешествием на пароходе без элементарных удобств, прибывает к месту назначения, их встречает священник Ральф де Брикассар, который сразу же чувствует расположение к искренним и трудолюбивым мужчинам этого семейства, а Мэгги, которой на тот момент еще не исполнилось десяти лет, его буквально очаровывает. Миссис Карсон держится с родственниками высокомерно и язвительно, демонстрируя брату и его детям, что считает их лишь прислугой. Несмотря на это, Пэдди и его сыновья старательно работают в Дрохеде, усердно осваивая все нюансы огромного хозяйства.

Мэгги вместе с братом Стюартом начинает учиться в монастырской школе, здесь к ней относятся совсем иначе, чем в Новой Зеландии, преподаватели проявляют к девочке внимание и заботу, однако она по-прежнему чувствует себя одинокой. Самым близким человеком для нее постепенно становится именно отец Ральф, которому Мэгги почти без стеснения доверяет свои мысли, чувства, наблюдения над окружающей ее жизнью.

Однажды во время праздничного гуляния между Пэдди и Фрэнком случается очередная ссора, и мужчина в гневе выкладывает молодому человеку правду о том, что на самом деле вовсе не он приходится ему отцом. Фрэнк не слишком удивлен его словами, в глубине души ему давно уже казалось, что дело обстоит именно так. Юноша принимает решение уйти из дома вместе с командой боксеров, и священник убеждает Пэдди в том, что удерживать парня незачем, под одной крышей они все равно не смогут жить без постоянных конфликтов. Он также настаивает на том, чтобы Падрик не открывал всей правды Мэгги, которая случайно оказалась свидетельницей происшедшего, однако не все поняла из разговора отца и брата.

Далее Пэдди откровенно беседует с отцом Ральфом, рассказывая ему историю своей женитьбы на Фионе. Женщина происходила из обеспеченной и уважаемой семьи, отец никогда не отдал бы ее в жены простому человеку, если бы девушка не стала матерью до замужества. Отец Фионы предложил Падрику определенную сумму денег за то, что он женится на его дочери и уедет подальше вместе с нею и Фрэнком, избавив семью от позора. Клири после некоторых колебаний согласился.

После своего 72-го дня рождения, отмеченного с большим размахом и множеством гостей, Мэри Карсон уже не поднимается с кровати, слуги с ужасом обнаруживают, что пожилая женщина мертва. Отец Ральф первым читает ее завещание и узнает о том, что огромное состояние завещано вовсе не членам семьи Клири, семь лет работавшим в Дрохеде фактически без отдыха, а ему, Ральфу де Брикассару. Правда, Падрику Клири и его детям предоставляется право постоянно жить в поместье и распоряжаться некоторой частью доходов, но на этом их возможности ограничиваются.

Знакомые уговаривают Пэдди опротестовать завещание, но он и его сыновья принимают решение довольствоваться тем, что им предпочла оставить Мэри, и не оспаривать ее воли. Ральф уезжает в Рим, получив новое назначение благодаря своему изменившемуся финансовому положению. Мэгги в отчаянии из-за этой разлуки, хотя отец объясняет ей, что девушке совершенно незачем мечтать о священнике, который все равно никогда не сможет стать ее супругом.

Через некоторое время после этих событий в округе случается грандиозный пожар, жертвой которого и становится Падрик Клири. В эти же дни дикий вепрь расправляется и со Стюартом, одним из его сыновей. Ральф де Брикассар приезжает поддержать осиротевшую семью, он просит Фиону учитывать, что Мэгги уже стала совсем взрослой и ее пора знакомить с молодыми людьми, матери уже следует думать об ее замужестве. Однако Фиона не желает прислушиваться к его словам, считая, что девушке ни к чему уделять излишнее внимание, рано или поздно она в любом случае встретится со своей судьбой.

Вскоре в Дрохеде появляется новый овчар по имени Люк О’Нил, внешне он весьма напоминает Ральфа де Брикассара и именно этим вызывает у Мэгги явный интерес. Молодой мужчина планирует заработать немалые средства, его не пугает никакой труд, в будущем Люк собирается обязательно приобрести собственный дом. Он считает Мэгги весьма выгодной партией для себя и начинает ухаживать за девушкой, которая без колебаний соглашается на его предложение, зная о том, что Ральф навсегда останется для нее недоступным, а с Люком у нее будет семья и дети, о чем она давно мечтает.

После свадьбы Мэгги узнает о том, что муж устроил ее работать прислугой к неким Мюллерам, тогда как сам Люк намерен все время проводить на тростниковой плантации. Супруг твердит Мэгги о том, что такая ситуация не продлится долго, что им необходимо быстрее накопить денег на дом. Молодая женщина с неохотой соглашается с его доводами, к тому же в семье Мюллеров ее встречает искреннее, сердечное отношение, Мэгги чувствует себя абсолютно равной хозяевам.

Уже через незначительный промежуток времени женщина чувствует огромное разочарование в своем муже, хотя сначала и не решается признаться себе в том, что ее брак оказался явной ошибкой. Люк фактически не приезжает навестить Мэгги, не желая хотя бы на несколько дней оставить свою плантацию и потерять заработок, к тому же мужчина категорически не желает иметь детей. Мэгги, считая, что без ребенка ее замужество и вовсе лишено смысла, удваивает усилия, стараясь забеременеть, и все же добивается желанного результата.

Роды оказываются крайне тяжелыми, молодая женщина едва не расстается с жизнью. Именно в это время ее навестить приезжает Ральф де Брикассар, и Мэгги резко упрекает его в том, что для мужчин их амбиции гораздо важнее простых жизненных радостей, таких, как домашний очаг, семья, любовь, дети. После этого женщина на некоторое время отправляется отдохнуть на остров Матлок, туда же вскоре приезжает и Ральф.

На этот раз эти двое оказываются все же не в силах устоять перед сильнейшим искушением и сближаются физически, хотя священник и чувствует вину за нарушение данного им обета. Мэгги мечтает лишь о том, чтобы у нее от этой встречи остался ребенок, и вскоре после возвращения к Мюллерам убеждается в том, что ее желание сбылось.

Женщина объявляет Люку об их полном разрыве, о том, что возвращается в Дрохеду и будет там воспитывать дочь Джастину и, возможно, еще одного малыша. Мужчина не пытается удерживать жену, для него самого гораздо предпочтительнее времяпровождение за работой на плантации и в компании друзей.

В дальнейшем Мэгги действительно полностью посвящает себя воспитанию Джастины и родившегося у нее сына Дэна, в чем ей помогают мать и братья. Фрэнк провел не один десяток лет в тюрьме за драку, закончившуюся убийством, но теперь и он оказывается дома, хотя держится крайне замкнуто, почти не общаясь с членами семьи. Мэгги рассчитывает на то, что и ее дети в будущем будут заниматься хозяйством в поместье, однако каждый из них, повзрослев, выбирает иную дорогу. Джастина собирается стать актрисой, а Дэн объявляет матери, что намеревается стать священником.

Мэгги в отчаянии, однако она не в силах изменить решения юноши. Дэн обучается в духовной семинарии и затем начинает служить, все это время Ральф де Брикассар наблюдает за молодым человеком и понемногу помогает ему, хотя и не знает, что Дэн на самом деле приходится ему родным сыном. Однажды молодой священник отправляется на остров Крит и там погибает в море, не позволяя утонуть двум женщинам. Именно в это время в Греции начинается грандиозный политический переворот, Мэгги не может добиться, чтобы ей выдали тело сына, и обращается за помощью к Ральфу, открыв ему наконец правду. Пожилой кардинал де Брикассар умирает от инфаркта, узнав о том, что рядом в течение ряда лет находился его собственный сын, а он об этом даже не подозревал.

Джастина также очень тяжело переживает смерть любимого брата. В этот период для нее главной опорой становится старый знакомый Лион Хартгейм, и через некоторое время молодая женщина соглашается стать его женой. Получив телеграмму о замужестве дочери, Мэгги еще раз мысленно вспоминает всю свою жизнь и приходит к выводу о том, что ни о чем не сожалеет, что всегда поступала так, как ей подсказывало сердце, а теперь житейский круговорот предстоит возобновить следующим поколениям, и это является абсолютно естественным.

«Поющие в терновнике» (англ. The Thorn Birds) - роман-бестселлер, написанный нашей современницей — австралийской писательницей Колин Маккалоу в 1977 году и принесший ей всемирную славу.

Родилась будущая звезда мировой литературы в 1937 году в Новой Зеландии, семья часто переезжала с места на место и в конечном итоге обосновалась в Сиднее. С ранних лет Колин проявляла творческие способности, много читала и рисовала, даже писала стихи, но под влиянием родителей будущей профессией избрала медицину.

Однако от таланта не убежишь и в 1974 году был опубликован первый роман никому неизвестной в то время писательницы Колин Маккалоу. И уже второй роман, выпущенный через три года после первого, принес Колин мировую славу и признание читателей. «Поющие в терновнике» -международный бестселлер, который переведен более чем на 40 различных языков.

Книга начинается с душещипательной легенды о птице, которая поет лишь раз за всю жизнь, бросаясь на куст терновника и погибая. Но этой песне позавидует и соловей, и даже Бог улыбается на небесах. Очень похожа на эту легенду и жизнь главной героини семейной саги «Поющие в Терновнике».

Несмотря на то, что писательница написала после этого романа еще немало книг и продолжает писать, не одно из ее последующих произведений не снискало такой любви у читателей. И сегодня спустя почти 40 лет после того, как «Поющие в терновнике» увидели свет, всеобъемлющая сага о хитросплетениях жизни семейства Клири в глубокой австралийской глубинке, со всеми их мечтаниями, титанической борьбой за выживание, темными страстями и запретной любовью очаровывает и увлекает новое поколение читателей всего мира.

Книга описывает жизнь трех поколений семейства Клири, начиная с 1915 года и охватывая почти половину века, захватывая внимание читателя с первых же строк и не отпуская до последней страницы. Писательница умела описывает глубокие чувства героев своего произведения, любовь к жизни и родной земле, стойкость духа, перемежая повествование красочными и яркими описаниями австралийской природы.

В 1983 году по роману была снята экранизация – одноименный мини-сериал, который принес актеру Ричарду Чемберлену, сыгравшему Отца Ральфа де Брикассара, одну из ключевых фигур книги, премию Золотой Глобус в номинации «Лучший актер мини-сериала или телевизионного фильма».

Один из лондонских университетов провел исследование, результаты которого ошеломляют – каждую минуту в мире покупают два экземпляра романа «Поющие в Терновнике». Мы предоставляем вам возможность прочесть эту потрясающую историю на русском языке и в оригинале, что позволит вам оценить особенности австралийского английского — и все это совершенно бесплатно!

Приятного прочтения.

Скачать книгу:

«The Thorn Birds», Colleen McCullough (на английском языке)

«Поющие в Терновнике», Колин Маккалоу (на русском языке)

Колин МаккалоуПоющие в терновнике